|
|
Степан да Василий
Невыдуманные истории
 Человеку свойственно ностальгировать. И это естественно. Ведь «когда мы были молодые и чушь прекрасную несли, фонтаны били голубые, и розы красные росли…».
Тогда все у нас было впереди, и казалось, что вот там, за седьмым поворотом, ждёт не дождётся нас большое счастье. И кому из нас не доводилось слышать, как хвалили былое время люди, перенесшие голод, холод, войну и иные тяготы жизни. «Но как же так?» – спросишь у них, – «А трудности, а нищета?»... И услышишь в ответ: «Всё равно было лучше…»
Вот и мне теперь кажется, что бывалые люди утверждали это не зря. Лучше было, лучше…
Богатыри – не мы...
Мне всего двенадцать лет
Горя я еще не видел.
Дымом первых сигарет
Пропитался новый свитер.
На экране Фантомас
С комиссаром бьется лихо.
Там стреляют, а у нас Тихо.
Не до этого; мы строим
Тыщи фабрик и дворцов
Назовет потом «застоем»
Это кучка подлецов.
На уроках я скучаю
И гляжу воронам вслед.
Мне всего двенадцать лет.
Счастья я не замечаю.
Я никогда не забуду то время. Время, когда оценка человеческой личности, так остро необходимая любому человеку на протяжении всей его жизни, чаще всего утверждалась в честном труде. Именно в честном. Когда это было? Это было недавно, это было давно… Сейчас мне представляется, что не самое богатое, но самое счастливое время наш народ прожил с лета 1945 года по лето 1985 года. Сорок лет пути – как в Ветхом Завете. От Великой Победы до «перестройки» и большой беды – Чернобыля.
Кто ныне не видит «нравственного чернобыля», пусть снимет розовые очки. Правда, вначале эта «радиация» незаметна, но сейчас-то невозможно скрыть мутацию людей. Да-да. А вот тогда-то труд действительно укреплял семью и государство. И это не пустые слова, не «агитация и пропаганда»… Это мы встречали на каждом шагу в реальной жизни… Только не замечали, а значит, – не ценили… А оглядываешься назад и думаешь – сколько по молодости не понимал… Глядел и не видел…
Мы просто считали, что вот такой гармоничный порядок и уважение к другой душе – норма жизни. А как же иначе могут жить люди, как не в согласии с собой, природой и соседями? Конечно, со своими людскими слабостями и житейскими бедами, со своим простым человеческим счастьем. Но какие при этом люди жили рядом? Гиганты. Хоть в науке, хоть в рабочей сфере. «Богатыри – не мы…»
А что теплее всего помнится из нашего недавнего прошлого? Братство. Не в высокопарном, литературном, а самом бытовом, земном смысле.
… И песня русская лилась
Из репродуктора в прихожей.
Не знаю, чья была то власть,
Но жизнь была на жизнь похожа.
Я помню, как был дядька рад,
Когда жена родила двойню.
Сосед соседу был, как брат.
Тем и живу, что это помню.
Одного не учли доверчивые люди. Враг пришел не извне. Как в американском фильме ужасов «Чужие», «червяк» поселился внутри людей «нового мышления»… И процесс пошел: сначала – подопытное поколение, потом – потерянное, а дальше – уже чужое...
Конечно, конечно, хватало недостатков и тогда. Но жили, не в пример нынешнему времени, веселее. И песни были другими. (Тексты некоторых современных шлягеров – тема для диссертации по психиатрии).
И почему любимыми народными героями были тогда шолоховский дед Щукарь, фурмановский Петька, Теркин из поэмы Твардовского да Максим Перепелица? Да потому, что это были не придуманные, а «срисованные с натуры», из народной толпы, типы. И их образы были настолько реальны, что стали для нас реальнее реальных людей – наших соседей, приятелей наших родных, друзей по цеху или сослуживцев по роте...
Двое в очках
Вот и Степан из таких; с него можно было бы «написать» того же Бровкина. Редкостный экземпляр. Самородок. Правда, еще не обработанный. Неотесанный. В общем, как сказали бы раньше – недоделанный. Бывало, бригадир строго выговаривает ему:
– Ты че как поздно на работу пришел?
– Дык, зато пораньше уйду… Лучше живот от пива, чем горб от работы.
Сам он знал меру в питии и никогда не пил меньше. А как примет грамм семьсот, любил громко петь. Проще говоря – дуром орал. И всегда одну и ту же песню «Прощай, от всех вокзалов поезда…». На ухо ему явно наступил медведь; не пощадил он и остальные черты лица. Вдобавок ко всему этот двухметровый верзила носил шляпу и очки. И не потому, что у него было плохое зрение. В очках и шляпе, как сам думал Степан, он казался умнее и интеллигентнее. Другим казалось, наоборот. В общем, смахивал он на известного комика Филиппова в роли лектора из «Карнавальной ночи».
И, как нередко бывает, закадычным другом Степана стал его антипод – маленький, остроносый Василь Василич. Этот – вылитый артист Георгий Штиль. Он иногда надевал темные очки. Но только тогда, когда был сильно пьяным. По его разумению, таким образом он удачно маскировался от глаз окружающих…
С ними едва ли не каждый день обязательно что-то случалось… Впрочем, не обо всём можно рассказать в газете…
Друг
Нашли как-то мужики на заводе жидкость, похожую на спирт. Но сомневаются: пить или не пить? Для конспирации налили ее в чайник, а попробовать все равно боятся. Вдруг отрава? Ну, прямо басня про лису и виноград. Тут Степан идет.
– Степ, у тебя желудок луженый. Продегустируй, а потом и мы…
Степан почесал чуткий нос и не спеша закурил. Ребята ждали.
– Ладно. Только, если со мной плохо станет, сразу вызывайте «скорую».
Те быстренько согласились, нацедили ему из чайника полный стакан и с особым уважением подали кусочек печенья.
Степан снисходительно принял дары, оглядел всех внимательно, будто прощаясь…
Шумно выдохнул… и резко опрокинул жидкость в рот.
Потом вдруг захрипел, закатил глаза и повалился на траву. Мужики бросились врассыпную… Через полминуты Степан открыл глаза, встал, отряхнулся, взял чайник со спиртом и пошел. Смекалка, однако.
А тут навстречу ему семенит Василь Василич с вытаращенными глазами. Услыхав от приятелей, что со Степаном беда приключилась, бросился его спасать. Вот она, без телячьих нежностей, мужская взаимовыручка.
Баржа
Пили? Ну да – пили. После демонстрации грех не выпить. И после субботника, с получки, а тем более с премии… Кто еще живой, тот, наверняка, помнит те благословенные годы, когда работяги первого завода после трудовой недели любили обсудить бытовые и производственные проблемы в зарослях вокруг стадиона «Старт». Аккурат за парткомом института. Понятно, что не на сухую. Ведь гастроном «Мир» был рядышком, на горке. А ненавязчивый сервис им обеспечивала бабушка по прозвищу Баржа. Она ходила туда как на «охоту», с большой сумкой, куда собирала пустые бутылки, оставшиеся от «пиршества». У нее, в отличие от мужиков, все было продумано: всегда были стаканчики, ножик с открывалкой, нехитрая закусочка с лучком…
За это ее сильно уважали и охотно отдавали стеклотару. И она медленно проплывала дальше… Пока не обходила все кусты и не нагружалась доверху. Вот так, в одном лице, она была и санитаром природы, и сферой бытовых услуг, и представителем общепита.
Ныне я все больше и больше склоняюсь к тому мнению, что раньше даже водка действовала на людей по-другому. Пили для веселья, а не до умопомрачения. После пары рюмок были общительнее, а не озлобленнее.
А сейчас что-то не то и что-то не так… Появились роскошные кафе. Но исчезла былая роскошь – роскошь простого человеческого общения.
Вновь тешится ветер с ветлою.
Деревня стоит у ручья.
Прошлись по деревне с метлою
Чернобыль, сивуха, Чечня.
Вдов слезы остыли в соленьях,
Но в избах полно сквозняков.
Есть женщины в русских селеньях,
Но нету уже мужиков.
Не знаю, что стало с той Баржей. Но знаю, что пьют теперь и в детском парке, и колются на верандах детских садов… И некому регулярно убирать за ними. И если посмотреть внимательно, то на кладбище вырос целый город из памятников с лицами молодых парней, сгинувших от вина и наркоты…
И раньше пили. Но не так, как сейчас, и не в такие юные годы… Мой отец первый раз попробовал спирт в тридцать три года. На фронте. Лютой зимой в Сталинграде.
Свадьбы
В городе «научников» зажиточных обывателей почему-то называли «бобрами»… До сих пор не пойму – почему?
А вот свадьбы в Арзамасе-75 справляли чаще всего по-деревенски. Широкие и разухабистые. Где-нибудь в частном секторе. Столы, расставленные буквой «П», ломились от закуски. Вокруг столов лавки. Веселье происходило и в доме, и на улице. Гармонь, песни, пляски, частушки, шутки-прибаутки, обязательный «выкуп» невесты, ряженые… И так три дня. Но чтобы напоить родственников и друзей, да чтоб еще хватило на неделю всех их опохмелить, в целях экономии продуктов существовала некая хозяйская хитрость. Водку наливали не в рюмки, а в стаканы. Знай, мол, нашу щедрость! За молодых нельзя не выпить даже трезвеннику. А потом – за родителей. Иначе обидишь...
Запивали спиртное квасом. Но в квас-то добавляли самогонку. Так что после двух стаканов этого коктейля можно упасть под стол. Нетренированный гость много съесть просто не успевает. Вот такой секрет для маленьких.
Не избежал такой участи и маленький Василь Василич, едва успев накинуть на нос темные очки. А дальше как у Высоцкого: «Потом пошли плясать в избе, потом дрались не по злобе…»
Степан, как заботливая мать, бережно уложил своего павшего друга на половичке в дальнем углу. Под лавкой. А чтобы его вид не оскорблял чье-нибудь достоинство и чтобы его случайно не затоптали плясуны, сбоку тоже загородил другой лавкой. Там про него все и забыли. Тем более, что вскоре гостей поубавилось. По той же причине: кого-то увели, кого-то унесли… А самые стойкие вновь и вновь садились за столы. Промочить пересохшее от песен горло и поднять очередной тост. Все равно за что.
Когда Степан в тридцатый раз заорал «Горько!», а толпа дружно его поддержала, тут и проснулся Василь Василич. Открыл глаза, а слева и справа доски некрашенные. И сверху тоже доски.
– В гроб заколотили, – обмер он. А тут некстати мамаша невесты заплакала от нахлынувших чувств… И Степан, как пономарь, затянул свою любимую «Прощай…»
– Прощай, прощай… – тоненькими голосами вторили ему бабы.
– По мне вопят, – догадался Василий и изо всех сил застучал кулаками по доскам, истошно крича:
– Живой ведь я, живой!
Песня оборвалась… Степан икнул и сказал:
– Проснулся, чертяка…
Старушки мелко перекрестились и дернулись к дверям… Не успели. Из-под лавки показалась лысая голова в черных очках…
А потом было много смеха, и гулянье пошло с новой силой… Да, добрее раньше люди были, душевнее... Сейчас как заклинание повторяют: доброта и красота спасут мир... А я вот вчера ехал в автобусе и смотрел на лица пассажиров. Такое впечатление, что скоро война...
(В очерке использованы стихи Николая Зиновьева)
|
Комментарии:
 |
Край
02 мая 2012г., 19:59
Цитировать это сообщение
|
|
Отлично. И всё правильно. |
|
|
ОдинИзНас
07 мая 2012г., 16:59
Цитировать это сообщение
|
На вкус и цвет товарищей нет. И тогда, и сейчас есть то, что нравится, и то что нет.
Да, люди другие. В реку дважды войти нельзя. Но и сейчас есть хорошие люди, и тогда нехорошие были.
А алкоголизм и наркомания - это своего рода способ отсева. Не все же ... |
|
|
msk01
08 мая 2012г., 16:41
Цитировать это сообщение
|
|
ОдинИзНас, Цитата:
А алкоголизм и наркомания - это своего рода способ отсева. Не все же ... Вы таки не против, чтобы ваших детей так "отсеяли"? |
|
|
ОдинИзНас
10 мая 2012г., 22:41
Цитировать это сообщение
|
|
msk01, позвольте напомнить, что свинья везде грязь найдет. А нормальный человек, сколько бы не падал, встает, отряхивается и дальше идет. А детей любить надо и воспитывать, тогда "отсевы" им не страшны. |
|
|
msk01
11 мая 2012г., 03:11
Цитировать это сообщение
|
|
ОдинИзНас, почитайте Ройзмана - там достаточно историй самых разных детей и родителей. Наркотики не будут разбираться как именно вы любили и воспитывали своих детей. |
|
|
rider
12 мая 2012г., 10:23
Цитировать это сообщение
|
|
Продолжение очерка читайте тут Ссылка |
|
Сегодня утром:
Сегодня днем:
Сегодня вечером:
