|
|
Эхо Курской битвы
|
Вот уже 65 лет это эхо отдается голосами далекой военной молодости в памяти тех, кто еще может засвидетельствовать ужасы той жестокой баталии. Боже, как молоды мы были!.. Таких в Сарове набралось 60 человек, среди них и автор этих строк – тогдашний лейтенант, командир танка Т-70…
Лицо войны я познал у Сталинграда, где добивал окруженного там фельдмаршала Паулюса. 2 февраля 1943 года с Паулюсом было покончено, и наш 22-й отдельный танковый полк остался без работы. Попросился на Воронежский фронт, который освобождал в то время Курскую область. Штабной майор, выписывая предписание к новому месту службы, лукаво подмигнул мне:
– Везет тебе, лейтенант, из пекла – прямо в ад!
Я не понял злой его шутки и радостно улыбнулся:
– Домой еду! Курская область – моя родина.
Но до дома я не доехал. 86-я отдельная танковая бригада, куда меня определили, стояла у самого райцентра Ракитное. Почти рядом – железнодорожный узел Готня, а от Готни рукой подать – мое родное село Теребрино. Уже в штабе фронта я узнал, что село занято немцами, а линия фронта проходит по северной его окраине. Огорчился, конечно, но все-таки я был у родного дома и поэтому начал мечтать, как мне поскорее пропылить на танке по своему селу. Но моей мечте не суждено было сбыться: помешал Гитлер с его дурацкой программой «Цитадель».
Уверенность немцев в победе была настолько велика, что командующий группой немецких войск «Центр» фельдмаршал Клюге в приказе по авиации требовал от летчиков «воспрепятствовать преждевременному отходу крупных сил противника из района западнее Курска».
Ну и ну! Это уж фельдмаршал хватил, как говорят, лишка: никто из нас отступать не собирался, у нас и мыслей таких в голове не было.
Перед июльскими боями в наших войсках царила необычайная патриотическая воинственность. Мы все ждали этих боев, независимо от того, по чьей инициативе они могли начаться. Победный заряд, полученный во время наших зимних наступлений, качественный и количественный состав войск, новейшее их вооружение, состояние оборонительных сооружений на Курской дуге – все это вселяло в нас уверенность на победный исход боев. Так и вышло. И фельдмаршал Клюге в злобном гневе кусал потом локти, когда его войска на шестой день боев не только не помешали отступлению русских «из-под Курска», но и сами начали панически «драпать» на Запад под ударами частей Центрального фронта Рокоссовского.
На южном фланге Курской дуги, в районе Белгорода, боевая обстановка складывалась для нас менее удачно, чем под Орлом. Немцы наступали здесь широким фронтом (170 км), крупными силами танков и авиации. На правом фланге армии, у деревни Новоселовка, держала оборону наша 86-я отдельная танковая бригада, переданная Катукову накануне. Мы вели кровопролитные бои: бригады (53 танка) хватило лишь на двое суток. Первую танковую армию начали побригадно выводить в тыл на формирование. Потери армии были значительные, но без преувеличения можно утверждать, что на 10 уничтоженных немецких танков катуковцы теряли лишь один танк.
По воле Всевышнего мой Т-70 уцелел, хотя я не отсиживался в блиндажах в три наката, а несколько раз ходил в атаку. Однажды в группе 45 танков даже «поутюжил» немецкие окопы, но ни один «фриц» под гусеницы не попал: то ли они смылись до нашего набега, то ли притаились в «потайных норах», как сурки.
Попадал мой Т-70 и под прицельный огонь «Тигра», который с двухкилометрового расстояния выпустил по танку 9 бронебойных снарядов (ложились впритирку) и не попал. Укрывшись в безопасное место, мы с механиком-водителем от души смеялись, что оставили «Тигра» в дураках! А когда взрывной волной от авиационной бомбы нас свалило в траншею, мы уже не смеялись, а «костерили» немецких летчиков матерной литературой, так как выбраться из траншеи своим ходом не смогли.
Был и трагикомический случай, о котором я никому не рассказывал. В день прохоровского танкового сражения немцы нанесли отвлекающий удар на Новоселовку, где мы держали оборону. Мне было приказано вывезти из Вознесеновки ротное имущество (медпункт, канцелярия, кухня и т.п.) на случай немецкой атаки. По пути туда мне прямо под танк бросился пехотный лейтенант и стал слезно упрашивать помочь ему «танковым огоньком».
– Видишь, в небе парашютисты? Это всегда так перед атакой. Помоги, пальни по ним из пулемета. В роте осталось 40 человек, половина раненых, все ребята из среднеазиатских республик. Немцы сотрут их в порошок за одну минуту!
– Не могу, выполняю приказ!..– отмахнулся я.
– Тогда поезжай! – отчаянно крикнул он и лег под танк.
Я, долго не размышляя, развернул башню танка и пошел «поливать» из пулемета по парашютистам. Потом, вспомнив, что у меня есть шрапнелевые снаряды (их выдали нам впервые), принялся за них и все 25 штук «подарил» немцам. В оптический прицел я хорошо видел, как от моих шрапнелевых снарядов парашютисты отдавали Богу душу: они опустились на землю убитыми или ранеными.
Лейтенант вскочил на танк и начал обнимать меня.
– Тебе ж орден положен за это, танкист ты мой дорогой!
– Ладно, оставь свои собачьи ласки, – сказал я устало, – до ордена далеко, а вот пару автоматов, если есть, возьму…
– Да хоть десять! – радостно воскликнул он.
В этом месте читатель, видимо, улыбнется недоверчиво моим воспоминаниям, а я воспроизвожу их с огорчением, потому как за всю войну я, танковый лейтенант, не имел личного оружия, положенного мне по штатному расписанию. А современные журналисты, к месту сказать, бросают нас, танкистов, то в рукопашный бой, то на таран, не понимая, что для рукопашного боя надо иметь хотя бы личное оружие, а танковый таран – это самоубийство, противником которого был генерал Катуков, заявляя, что мертвые герои ему не нужны.
Словом, Госпожа Удача сопутствовала моему Т-70, и мы «дотопали» на нем аж до самого Киева, где в декабре 1943 года сдали его на завод «Ленинская кузница» на металлолом. Жалко было расставаться с верным боевым товарищем, который не раз спасал нас от верной гибели.
Но это было потом, а тогда, в середине июля 1943 года, немцы повсеместно отказывались от наступательных боев и под ударами наших войск начали отходить к прежним позициям. К 23 июля фронт был восстановлен. Уцелевшие вояки, сидя в своих старых окопах, пили с горя шнапс и вспоминали недобрыми словами своего фюрера и его дурацкую «Цитадель». Понять их можно было: с чего начали, тем и закончили…
Ну, а мы упорно и поспешно готовились к наступательным боям.
Они начались 5 августа 1943 года. В этот день войска Воронежского и Центрального фронтов освободили город Белгород и Орел. Москва салютовала героям-освободителям двенадцатью залпами из 124 орудий. Это был первый военный салют.
В этот день, рано утром, Первая танковая армия, взломав оборону немцев юго-восточнее Тамаровки, ринулась двумя танковыми корпусами на юг к Богодухову. Третий механизированный корпус шел во втором эшелоне. К нему пристроился и я со своим Т-70, который из-за поломки двигателя был непригоден для активного боя. Справа, западнее Тамаровки, прикрывал нас танковый корпус генерала Кравченко, прибывший к Катукову накануне.
В тот момент, когда последние танки ушедших вперед корпусов еще не успели скрыться с глаз (поле было ровное и освещено утренним солнцем), из Тамаровки выскочила большая группа вражеских танков и понеслась за ними вдогонку. Катуков сразу сообразил, в чем дело, и мгновенно принял решение. Он развернул две ушедшие вперед танковые бригады фронтом к немцам, а танкам мехкорпуса приказал атаковать противника. Генерал Кравченко, услыхав танковые выстрелы, поспешил к нам. Зажатые с трех сторон гитлеровцы заметались по полю, как в мышеловке. За полчаса все было кончено: 19-я танковая дивизия перестала существовать. На поле боя остались 57 сгоревших и подбитых танков и командир дивизии, генерал-лейтенант Шмидт, сраженный осколком снаряда. В самой Тамаровке мы захватили 45 исправных «Тигров».
В своей книге «На острие главного удара» Михаил Ефимович Катуков называет этот случай «довольно крупным танковым боем», а по мне – это «малое прохоровское танковое сражение»: за полчаса фельдмаршал Манштейн (командующий немецкой группой войск «Юг») лишился 19-й танковой дивизии, ее командира и 102 танков!..
К исходу третьего дня наступления передовые танковые отряды катуковцев ворвались в Богодухов. С потерей Богодухова трагически осложнилась судьба немцев в Харькове, который они были вынуждены оставить 23 августа 1943 года. Закончилась Курская битва, которая продолжалась 50 дней!
Потерпев поражение под Курском и потеряв Харьков, Гитлер прокричал на весь мир, что дальше Днепра он русских не пустит и будет стоять там 7 лет! Но бесноватый фюрер не продержался на Днепре и 7 дней.
Наши войска с ходу форсировали Днепр по всему его течению, 25 октября 1943 года освободили Днепропетровск, а 6 ноября мы турнули их из Киева…
…Всякий раз, когда наши историки, журналисты и военные эксперты затевают разговор о Курской битве, все почему-то сходятся на прохоровском танковом сражении. Слов нет, это был жестокий по исполнению и чудовищный по жертвам танковый бой. Возник он практически спонтанно и велся с ожесточением обеими сторонами насмерть: танки дрались против танков без артиллерийской поддержки и авиационного прикрытия. За трехчасовой бой стороны потеряли 700 танков: мы – 300, немцы – 400, но не уступили друг другу и разошлись…
Фельдмаршал Манштейн в своих мемуарах пишет, что прохоровское танковое сражение не выявило ни победителей, ни побежденных, «скорее всего можно говорить о ничейной, чем о победной битве».
Более скупо и туманно доложил об этом сражении командующий Воронежским фронтом Ватутин Главкому Сталину: «Противник понес здесь поражение, но и Ротмистров понес потери и почти не продвинулся».
Но когда Сталин узнал от маршала Василевского о действительных наших танковых потерях под Прохоровкой, он пришел в ярость и потребовал наказать командующего 5-й гвардейской танковой армией Ротмистрова военным трибуналом.
Потом маршалы Василевский и Жуков убедили Сталина, что немцы потеряли танков под Прохоровкой больше, чем мы, но высокими наградами Сталин их все-таки обходил: звание Героя Советского Союза присвоили Ватутину через 30 лет после его смерти, а Ротмистрову – спустя 25 лет после Курской битвы!..
При жизни Сталина о прохоровском танковом сражении почти не писали, вот и стало оно обрастать мифами, легендами и небылицами. Признаться, автор этого очерка не располагает возможностями отыскивать плюсы и минусы прохоровского танкового сражения, но одно обстоятельство не вызывает сомнений: если Первая танковая армия генерала Катукова теряла ежедневно по 300 танков, немцы на третий день боев оказались бы в Курске!..
|
Комментарии:
 |
стас
23 августа 2008г., 16:11
Цитировать это сообщение
|
|
Сегодня 23 августа- 65 годовщина победы в курской битве и освобождения Харькова, очень знакового для моего деда-фронтовика города. Сказать хочется только одно: СПАСИБО ДЕДУ ЗА ПОБЕДУ!!! Слава России!! |
|
Сегодня утром:
